Многих украинцев в первые дни полномасштабной войны вызвало начальство и сказало: «Ребята, расходимся на неопределенный срок!» И все. Безработица. У остальных ухнули вниз зарплаты. Мы знаем помощника депутата Рады который до вторжения гонял на фильдеперсовой тачиле, а сейчас, сбежав из страны, вкалывает чернорабочим на фабрике под Берлином. Тут уж не до жиру. Быть бы живу.
И хотя город опустел, многие предприятия продолжают работать. Как выживают одесские предприниматели, узнавал спецкор «Думской» Дмитрий Жогов. Сегодня публикуем первую часть его материала.
Нет ничего проще, подумалось мне. Я же в течение последних нескольких месяцев покупаю одежду, еду, лечусь, развлекаюсь (-лся), и опросить тех, кто всем этим меня обеспечивает, сложностей не представляло. Так я думал. Составил список тех, с кем имею дело. Потом вычеркнул из списка всех «неговорящих».
Ну, например. Я покупаю водку «Серый Гусь». На Книжке. И, как Швейк, «лакомлюсь на кухне солдатским хлебом, макая его в стакан сладкой водки», целый месяц. Я не пьяница какой-то. У меня дурацкая «совковая» убежденность, что настоящую «вэщь» можно купить только из-под полы. Но на Книжке, понятное дело, со мною о контрабанде водки говорить не стали бы. Хотя это было бы интересно.
Затем я отмел всех «официальных». Продуктами я обычно закупаюсь в супермаркете, но там, чтобы получить интервью, надо пройти путь от менеджеров до пиар-департамента сети. Они лихорадочно будут спрашивать, а зачем это? А вы про российские товары на прилавках спрашивать будете? (а надо сказать, минералка и зубная паста от врагов до сих пор присутствует). Потом неделю будут думать. Потом советоваться с руководством. В конце концов, выдадут прилизанный текст, больше похожий на советский отчет о, как писали Стругацкие, «непримиримой борьбе за повышение трудовой дисциплины, против бюрократизма, за высокий моральный уровень, за образцовое содержание отчетности и против недооценки собственных сил». Тьфу! Нетушки, спасибо.
Затем вычеркнул тех, кто опасается. Они говорят: «Вот вы напишите, что мы помогаем Вооруженным силам Украины, а этот путин возьмет и ракетой в отместку шмальнет. А наше предприятие не спрячешь! Оно большое!» Тут я, пожалуй, соглашусь.
У сотрудника «Думской» давеча патруль проверял фотоаппарат на предмет шпионажа. Бдительно удалили все высокохудожественные фоты котиков. Что делать… Военные ограничения. Во избежание.
Потом пришлось отмести всех уехавших.
Надо сказать, что отдельные предприниматели, скажем, барберы, которые стригли мне бороду, подорвались и съехали. Пошел я к знакомому сирийцу, с которым на ломаном языке мы рассуждали, почему жены украинки такие властные, и… поцеловал замок. Сириец бросил своих клиентов нестриженными, небритыми и чухнул в неизвестном направлении.
Я вздохнул. Европа наполнилась отечественными барберами, продавцами бадов, массажистами, айтишниками и стоматологами!
Но есть и те, кто остался. И готов говорить. Я и пошел к тем, кто в тылу работает, лечит, шкварит, жарит, сеет и жнет, помогает ковать оружие победы.
СФИНКСЫ-ПЕРЕСЕЛЕНЦЫ В БОМБОУБЕЖИЩЕ ПРИ СТОМАТОЛОГИЧЕСКОЙ КЛИНИКЕ И МЕЧТЫ БУРЯТА!
В самый разгар ковидной изоляции у меня разболелся зуб. Мне по секрету посоветовали подпольного стоматолога. Я приехал по безлюдному городу в частный сектор. Из ворот вышел мужик:
– Вы к кому?
— Я от Гали, — шепнул я ему, держась за щеку.
Он посмотрел, нет ли за мной «хвоста» и запустил меня в клинику. Лечил он меня больно и при этом слушал «Радио Шансон», как водитель маршрутки. Пломба выпала уже через неделю.
Я отчаянно стал искать других, и тут ковидные ограничения ослабли. Кабинеты и клиники перестали быть «подпольными».
Но с началом большой войны все мои стоматологи упорхнули. Вслед за брадобреями. Я отчаялся и не хотел идти к любителю шансона. Но тут доброхоты дали мне адрес одного стоматологического центра. Я туда сходил и был ошарашен. Это круто!
Это недалеко от моря. В частном секторе. Садик-парк. Ручеек журчит! Японский изогнутый мостик. И симпатичная девушка с патриотичным тату на ресепшене предложила кофе!
С ним можно посидеть на веранде. А какой там туалет! Он огромен! В нем диван есть! Кстати, цены точно такие же, как в городе. Пока ждал, пил кофе и судачил с девушкой на ресепшене, начался обстрел, и стекла чуть дрожали.
Врачи уже, видно, привыкли. Одна женщина-пациентка заметно нервничала. А меня такая злость взяла! Вспомнил бурята с унитазом – Бадму Балдановича Митупова из села Ушарбай Моготуйского района. Приехал за унитазами в Украину. Расплескало по кустам Бадму. Едет назад по частям «грузом 200». Если бы этот Бадма увидал туалет в стоматологии, он бы принял его за царские палаты. В его Ушурбае такого нет, не было и в ближайшие сто лет не будет. Он бы остался там жить. Но уже ни хрена не увидит.
Но еще о центре. Там везде картины. Еще там есть хамелеон в террариуме, он вкрадчивыми движениями отвлекает детей от стоматологических процедур, и два кота сфинкса. Но о них чуть позже.
Пообщался с главврачом Сергеем Басом. Он энергичен. Молод. Проносится по коридорам. То туда, то обратно. Деловит. На нем тельняшка.
— Как выживали в условиях ковида и войны?
— Кредитные средства, помощь друзей, — охотно делится медик. — С миру по нитке голому веревка! Долги остаются по сей день, но так как к нам хорошо относятся, то предоставляют нам достаточно льготные условия. Война сильно на нас сказалась. У нас в коллективе много женщин. У всех детки. Соответственно, в первые недели многие разъехались. Первые дни я фактически работал сам. Опять-таки многие работы были не закончены, а люди хотели уехать. Надо было, чтобы они уехали с голливудскими улыбками. Как минимум с зубами, которые не заболят.
А потом вышло еще трое сотрудников. И мы стали оказывать полноценный прием.
Еще чуть позже стали постепенно возвращаться специалисты. И нас сегодня двадцать человек. И за счет того, что в городе выехало немало стоматологов, мы загружены под завязку.
— Я когда к вам пришел, то удивился. Во время воздушной тревоги врачи сохраняют спокойствие.
— Я почему со спокойной душой принимал пациентов? Потому как у нас в подвале полноценное бомбоубежище! Человек, который строил это здание, военный. Так и спроектировал. Очень грамотно сделано. Даже если завалит, то всегда сможешь выбраться. Мы в первые дни оборудовали его минимальным запасом воды, еды. Притащили туда два больших матраса и рассказали всем соседям, что если станет совсем громко и шумно, то вот в условном месте мы оставляем ключи. Можно пользоваться. И я не переживаю. Всегда можем взять пациентов и спуститься вниз.
Мы спустились с ним по винтовой лестнице в бомбоубежище. По дороге осмотрели картины.
– Это картины моей супруги, — несколько горделиво пояснил Сергей. — Она придумала специально для Dream House серию ремейков знаменитых картин.
В бомбоубежище было по-больничному чисто, только шарились два кота сфинкса, переселенцы из Николаева. Худые и громогласные!
— Беженцы! — сказал врач и насыпал котам корма. А потом стал смотреть, как коты наминают еду.
— А что в ближайший год будет со стоматологией в россии?
— В этот год просто очень вырастут цены. Те материалы и то оборудование, которое осталось сейчас у них, станет в разы дороже. Есть такая организация, как Dental Boycott, которая контролирует, как выходят стоматологические компании из России. Есть и недобросовестные производители, которые могут отчитаться, что ушли, но остаться там. Хотя большинство, на самом деле, выходят. Те два завода, которые производили стоматологическое оборудование, все равно на иностранных комплектующих и посему наполовину свернули производство. Поэтому они с ускорением катятся в СССР. Их ждут бормашины с педальным приводом.
— А какие отношения у вас с Вооруженными силами?
— Мы дружим с 2015 года. Они меня любят и офицерскую фуражку с «Сагайдачного» подарили, и тельник! Есть такая волонтерская организация «ТриЗуб Дентал». Она размещалась в селе Карловка, в 25 километрах от Донецка. Сейчас село временно оккупировано. Там они организовали «домик», где оказывали помощь и военнослужащим, и местным жителям. «Домик» — это двухэтажное здание, которое оборудовано лучше, чем иной частный кабинет!
Туда передавали лучшее оборудование и материалы. И мы, стоматологи, туда ездили, как на ротацию. Мы с коллегами из Dream House тоже несколько раз туда ездили. Лечили бойцов на «передке». Когда из Крыма перевели сюда наших моряков, мы тоже помогали. И за эти восемь лет часто отправляли к нам бойцов. Конечно же, мы оказываем им бесплатную помощь.
Что говорить. Отличное заведение. Весельчаки. Патриоты! И никакого шансона.
МАМАЛЫГА И ЖУРНАЛИСТСКАЯ ПИРУШКА
Но я… проголодался! И отправился дальше. Надо сказать, что у меня, как, наверное, у многих журналистов, была мечта. Вот выйду на пенсию и открою свой маленький ресторанчик. Для нашей братии. И я придумывал антураж, название, мечтал, как журналисты будут собираться в своем кафе, а я, умудренный и седой, буду протирать отполированный прилавок, срезать пенку с кружки пива и давать мудрые советы о том, как писать фельетоны.
Но в итоге из всей одесской журналисткой братии пока удалось открыть свой ресторанный бизнес только обворожительной и умной Оле Балабановой. Она была главным редактором телеканала, ведущей разных программ об искусстве, вела в эфире беседы с мэтрами и корифеями, затем стала туристическим гидом, а теперь еще и открыла свое заведение. В условиях полномасштабной войны! И я решил заморить червячка именно у нее. И направил стопы в «Карася и качку».
И с порога стал завидовать. Мою мечту воплотили. Только без меня. В «Карасе и качке» в тот день собрался цвет одесской журналистики. Среди них и прекрасный очеркист Ростик Баклаженко, и телеведущий Дима Олешко, они же музыканты из группы «Пожарный кран», и другие не менее известные персоны. В общем, мы оказались в центре тусовки. На винтажной «вертушке» крутился диск Jethro Tull, с кухни доносились многообещающие ароматы, шефы периодически выходили поболтать… В общем, именно то, о чем мне мечталось. Вся жизнь – большое застолье!
Заказав себе мамалыги (я как раз на диете и к тому же никогда оную не ел!), я заполучил Олино внимание и задал вопрос, как удается выживать? Ведь открытие пришлось как раз на начало войны.
— В таком формате мы существуем всего два месяца. В «Карасе и качке», конечно, не только журналисты собираются. Приходят разные люди – та половина города, которая меня знает. Но еще хочется, чтобы приходила и вторая половина.
Тут подоспела мамалыга, и я начал есть. В моем детстве мамалыгой питались герои молдавских сказок — такие как Фэт-Фрумос, перед тем как сразить Лаура Балаура. И естественно, я мечтал о ней. Мамалыга была горячей и текучей, немного похожей на манную кашу.
— Затерта старой овечьей брынзой, — вкусно уточнила Оля.
Мамалыгу я быстро умял.
— С тех пор, как я в туризме, я много и плотно занимаюсь гастрономическими турами. Я уверена, что 50% нашего представления о любой стране складывается из еды. Из того, как люди едят, как принимают гостей. Поэтому во всех городах и странах, где я путешествую, я ищу такие места, не туристические, для своих. Есть у меня и одесский гастрономический тур.
Почему «Карась и качка»? В нашей команде всего три человека, два шефа и я, мы веё делаем сами. Один шеф — фанат рыбы, другой — утки. Поэтому у нас на логотипе рыба и утка. А посередине — красный перчик, который всем не дает покоя, это я!
Еще осенью у нас троих родилась такая идея: сделать поп-ап ресторан (pop-up restaurant – заведение, которое открывается в каком-либо необычном месте на несколько дней, — Ред.) — организовывать гастрономические вечера, делать выездные события с шефами – приезжать и устраивать людям праздник.
В феврале и марте у нас уже были запланированы тематические вечера, мы занимались рекламой, собирали на них людей. Но тут случилась большая война. Понятно, что тут не до изысканной кухни. Хотя, конечно, можно было бы делать такие крутые благотворительные события, как украинские шефы в Лондоне, в Берлине, когда они собирают для наших воинов серьезные бюджеты, но у нас еще нет имени, да мы и не в Лондоне.
Мы задумались, что мы можем сделать в наших условиях? Ну для начала прокормить себя и свои семьи. И заодно сдвинуть проект с места.
Подвернулось это помещение. Когда-то здесь была доставка — одна из многих в городе. В этом зале, где мы сидим, находился ее «холодный» цех. Наш большой общий стол – на самом деле, профессиональный стол из нержавейки, на нем раньше лепили суши. Мы накрыли его скатертью, сервировали посудой, поставили вазу с цветами, откопали в гараже старые лампы, повесили плафон. И теперь у нас обстановка, как дома на кухне! Мы недавно устраивали день дунайской селедки, было шумно, я метала на стол тарелки, кто-то требовал выпить со мной вина, в общем, в какой-то момент я себя ощутила одесской хозяйкой на свадьбе или новоселье. Такого формата заведений не существует в Одессе! Всем сейчас хочется душевности. Не просто прийти и поесть, а прийти туда, где тебе рады, где тебя обнимут, сядут с тобой разговаривать.
У нас очень короткое меню и приоритет локальных продуктов. Много сезонных блюд, которые важно показывать, это ценность нашего региона. Итальянцы, французы, когда у них есть сезонные продукты, кричат об этом на весь мир. И к ним приезжают в это время люди. На какой-нибудь там божественный трюфель. Так и с нашей дунайкой. Она идет всего полтора-два месяца. Мы завели ее на это время в меню. Как только она закончится, появится что-то другое. Когда созреют наши правильные утконосовские помидоры (Утконосовка — село в Измаильском районе Одесской области, — Ред.), будет что-то из помидоров, какой-нибудь прекрасный салат. И категорически его не будет, когда помидоры у нас «пластмассовые».
— А как сейчас с работой гидом? – поинтересовался я. – Или только ресторанчиком занимаешься?
— Все по-прежнему. Если есть индивидуальные заказы, с удовольствием показываю Одессу. Недавно я провела благотворительную экскурсию для нескольких семей, которые бежали в Одессу из-за войны. Показала немножко знаковых мест центра и пару-тройку нетуристических улиц (уж очень хотелось погрузить всех в атмосферу города).
Прошлись от театра по Ланжероновской и Горсаду, через Пассаж вынырнули на Соборку, рассмотрели дом Папудова, заглянули на Тираспольскую и по тихой Кузнечной добрались прямиком к нам, в «Карася и качку». А там накормили всех паштетом, хумусом, салатиком и нашими фирменными бургерами. Пусть Одесса ассоциируется у них исключительно с солнцем, радостью и красотой. И с изумительной кухней, конечно!
Я поблагодарил хозяев и отправился далее.
Продолжение следует…
Автор — Дмитрий Жогов
СМЕРТЬ РОССИЙСКИМ ОККУПАНТАМ!
